Условия и причины возникновения антисоветских формирований
Гитлеровская восточная политика представляла собой комплекс основопола-гающих установок нацистского руководства по отношению к Советскому Союзу и населяющим его народам. Ее основополагающей идеей было уничтожение СССР как суверенного государства, геноцид по отношению к советским гражданам. Свое практическое применение восточная политика Германии нашла в плане войны против Советского Союза с кодовым названием «Барбаросса». Первоначальный проект решения «восточного вопроса» предусматривал образование на территории европейской части СССР ряда национальных государств (Украина, Белоруссия, Литва, Латвия), которые смогли бы в будущем служить буфером между Германской империей и азиатской частью Советского Союза, расколовшегося, по мнению немцев, на ряд «крестьянских республик». При этом подчеркивалась опасность замены большевистской России новым националистическим государством, которое, в конечном итоге, стало бы врагом Германии.
Однако вскоре после начала войны идея буферных государств оказалась от-вергнута Гитлером, который опасался возрождению национальных стремлений, несущих в себе потенциальную опасность для Третьего рейха.
Новая концепция предусматривала передачу всей власти на оккупированных территориях СССР германской администрации и разделение их на отдельные области в целях наилучшего хозяйственного освоения. Такими областями должны были стать четыре имперских комиссариата: «Остланд» (Прибалтика и Западная Белоруссия), «Украина», «Московия» (Центральная Россия) и «Кавказ».
Что касается населения оккупированных областей СССР, то для него нацист-ские вожди разработали специальный план «Ост», предусматривающий долгосрочную программу колонизации Восточной Европы «арийским» народом. Целью новой «восточной политики», согласно генеральному плану «Ост», было уничтожение и выселение населения завоеванных восточных территорий и постепенная замена его немецкими переселенцами-колонистами. Планом было предусмотрено в течение 30 лет истребить и частично выселить около 31 млн. славян и поселить на их землях немцев. Лишь 1-1,5 млн. коренных жителей планировалось оставить на оккупированной советской территории и со временем онемечить их (1). Министерство по делам оккупированных восточных территорий нашло число подлежащих вселению славян заниженным и предложило повысить его до 45-51 млн. человек. Кроме этого, оно дополнило генеральный план «Ост» соображениями о политике по отношению к русскому народу. «Речь идет не только о разгроме государства с центром в Москве, — говорилось в них, — достижение этой исторической цели никогда не означало бы полного решения проблемы. Дело заключается скорей всего в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их...» (2). Гитлер в выступлении на совещании германского генералитета 30 марта 1941 г. подчеркивал, что жестокость в войне против СССР есть благо для будущего. Эта установка получила отражение в таких документах, как распоряжение о ведении военного судопроизводства, фактически освобождавшее солдат вермахта от ответственности «за действия против вражеских гражданских лиц», или печально известный «приказ о комиссарах» и ряд других приказов, санкционировавших физическое уничтожение всех партийных и советских работников, комиссаров, евреев и представителей интеллигенции, как лиц, «неприемлемых с политической точки зрения» (3).
При всем этом нацисты тщательно скрывали свои истинные планы в отноше-нии СССР и населяющих его народов. Согласно установкам специальной ди-рективы по вопросам пропаганды, немецким войскам предписывалось всячески подчеркивать, что противником Германии являются не народы Советского Союза, а исключительно «еврейско-большевистское советское правительством со всеми подчиненными ему сотрудниками и коммунистическая партия», что германские солдаты пришли в страну не как враг, что они, напротив, стремятся избавить людей от советской тирании. Это должно было способствовать распадению СССР на отдельные государства, но в то же время скрывать истинные намерения немцев относительно будущего страны (4).
В то же время не проводилось никаких мер для привлечения народов СССР к активной борьбе на стороне Германии и заинтересовать их отдельными аспектами «нового порядка», то есть политические методы ведения войны исключались, так как в условиях планируемого блицкрига казались нацистскому руководству излишними. В отличие от Розенберга, который предлагал установить к населению Украины, Прибалтики и Кавказа более мягкое отношение, чем к русским, действую согласно принципу «разделяй и властвуй», Гитлер был убежден, что вермахт сможет выполнить свою колонизаторскую миссию самостоятельно5. Приведенный ниже документ хорошо иллюстрирует категорическую позицию Гитлера по отношению к данному вопросу:
Из протокольной записи совещания Гитлера с руководителями фашистского рейха о целях войны против Советского Союза
Ставка Верховного Главнокомандования
16 июля 1941 г.
Секретно
...«Железным законом должно быть: „Никогда не должно быть позволено, чтобы оружие носил кто-либо иной, кроме немцев!“.
Это особенно важно. Даже если в ближайшее время нам казалось бы более легким привлечь какие-либо чужие, подчиненные народы к вооруженной помощи, это было бы неправильным. Это в один прекрасный день непременно и неизбежно обернулось бы против самих нас. Только немец вправе носить оружие, а не славянин, не чех, не казак и не украинец» (6).
По этой причине немцы запретили принимать в добровольцы представителей белой эмиграции. Однако даже в 1941 г. далеко не все немцы разделяли взгляды Гитлера относительно целей и методов Восточной кампании. Здравомыслящая часть германских военных и политиков понимала, что, несмотря на блестящие военные успехи, победа над СССР невозможна, если не перевести войну на политическую почву и не выбить из рук Сталина козырь «отечественной войны».
В сентябре 1941 г. вопрос этот был поднят офицерами штаба группы армий «Центр» — начальником оперативного отдела полковником Х. фон Тресковым и начальником разведывательного отдела майором Р. фон Герсдорфом. Они планировали создание сильных добровольческих соединений, которые должны были быть сформированы и обучены к концу апреля 1942 г. Численность этих соединений определялась приблизительно в 200 тыс. человек (7).
Капитан Генерального Штаба ОКХ В. К. Штрик-Штрикфельдт — балтийский немец, осенью 1941 г. принимавший деятельное участие в разработке проекта создания антисоветских формирований, писал: «Ошибочно было бы просто вербовать русских добровольцев для германской армии, к тому же в условиях нацисткой антирусской политики. И, наоборот, опыт показал, что русский народ и другие народы Советского Союза готовы бороться за освобождение своей родины от сталинской деспотии» (8). Исходя из этого, Тресков и его коллеги предлагали формирование армии под русским командованием. Необходимыми условиями для успеха они считали улучшение положения в лагерях для военнопленных, а также корректное отношение к населению оккупированных областей со стороны военной и гражданской администрации (9).
Несмотря на крупные успехи, достигнутые вермахтом в ходе приграничных сражений с частями РККА, война против СССР не стала блицкригом в полном смысле этого слова, а потери в живой силе и технике превысили все ожидания. В течение первых 8 недель войны Вермахт потерял только убитыми и пропавшими без вести более 100 тыс. человек. Вследствие этих потерь некомплект личного состава к концу августа 1941 г. достигал: в 14 дивизиях свыше 4000 чел, в 40 — свыше 3000 чел, в 30 — свыше 2000 чел. И в 58 — несколько менее 2000 чел.
Прибывавшее пополнение было не в состоянии возместить этих потерь. В связи с этим командиры подразделений германской армии были вынуждены решать задачу своими силами. Они стали высвобождать солдат для фронта путем привлечения советских военнопленных и лиц из числа гражданского населения в качестве вспомогательного персонала в тыловые части, где они использовались в качестве шоферов, сапожников, конюхов, поваров, связистов, саперов и т.д. Первоначально немцы называли их «наши Иваны» или «наши русские», однако со временем за ними закрепилось название Hilfswillige — добровольный помощник (букв. желающий помочь) или сокращенно «хиви».
Партизанская война стала вторым важным фактором, повлиявшим на создание воинских формирований из числа советских граждан. Полагаясь на молниеносную войну, германские армии и командование тыловых районов имели в своем распоряжении весьма ограниченные охранные и полицейские силы. Они оказались в затруднительном положении, когда даже эти малые имевшиеся в наличии части были привлечены к участию в боевых операциях на фронте против частей РККА, в то время как партизанская борьба на оккупированных территориях набирала силу день за днем. По этой причине в конце июля 1941 г. командующим тыловыми районами было разрешено формировать во взаимодействии с соответствующими начальниками частей СС и полиции «вспомогательные охранные части» из освобожденных военнопленных. Первоначально это были украинцы, белорусы, латыши, литовцы, эстонцы. В течение осени и зимы 1941/42 г. были созданы первые вспомогательные батальоны. Позднее такие батальоны были использованы непосредственно на фронте.
Учитывая страшные последствия первой военной зимы, когда из-за нечелове-ческих условий содержания из 3,9 млн. умерло от голода и болезней около двух миллионов, немцы не испытывали недостатка в «добровольцах». Вот что пишет по этому поводу Семиряга М. И.: «Из 3350 тыс. военнопленных, по данным ОКВ, захваченных в 1941 г., почти 60% умерли до 1 февраля 1942 г., причем свыше 600 тыс. из них — с начала декабря 1941года»10. В результате этого, весной 1942 г. в тыловых районах армий появилось множество вспомогательных частей, не имевших, как правило, ни штатов, ни четко организованной структуры, ни строгой системы подчинения и контроля со стороны немецкой администрации. Их функции заключались в охране стратегически важных объектов, где они были призваны заменить немецких солдат, находящихся на фронте. В группе армий «Север» они были известны как «местные боевые соединения», в группе армий «Центр» как «служба порядка», а в группе армий «Юг» как «вспомогательные охранные части». Наряду с этим также создавались воинские части из казаков и национальные легионы, в основном из представителей народов Кавказа.
Использование в рядах Вермахта сотен тысяч советских граждан, по мнению части его офицеров, а также чиновников МИДа и Восточного министерства, не должно было исчерпываться лишь удовлетворением потребностей в живой силе. Речь шла о том, чтобы превратить подобного рода формирования в эффективное средство борьбы против СССР, придав им характер политического движения. 25 октября 1942 г. этот вопрос был поднят в связи с тяжелой обстановкой под Сталинградом в заметках руководителя политического отдела Восточного министерства д-ра О. Бройтигама, адресованных Розенбергу. По его мнению, требовалось, чтобы «авторитетные германские круги дали славянским восточным народам успокаивающие обещания относительно их судьбы» (11). Лучшим средством для этого могло стать создание антисталинского правительства во главе с одним из пленных советских генералов или что-то вроде политического центра, способного сконцентрировать вокруг себя недовольных сталинским режимом лиц. В январе 1943 г. Розенберг подготовил для Гитлера проект так называемой «Восточной декларации» и предложение трех мер, осуществ-лять которые следовало незамедлительно:
«1. Создание национальных представительств отдельных народов.
2. Формирование народных армий в качестве союзников Германии в войне против СССР.
3. Отмена всей большевистской экономики и переход к восстановлению част-ной собственности».
Однако фюрер отклонил идею с декларацией. Единственным официальным документом, встретившим всеобщую поддержку, стала инструкция министерства пропаганды, подписанная Й. Геббельсом 15 февраля 1943 г. В ней подчеркивалась необходимость избегать в пропаганде, рассчитанной на народы СССР, всех дискриминирующих их высказываний и ни в коем случае не упоминать о колонизаторских планах Германии. В противоположность этому предписывалось подчеркивать в населении волю к борьбе против «Сталина и его клики», отмечать солдатскую доблесть русских, их рвение к работе. Эти мероприятия ознаменовали собой грандиозный сдвиг в методике осуществления гитлеровской восточной политики, но они, по сути дела, никак не меняли основополагающие установки. Речь шла всего лишь о грандиозной пропагандисткой уловке, призванной заставить граждан СССР поверить в благие намерения оккупантов.
Именно эту цель преследовала начатая службой пропаганды вермахта акция, ключевой фигурой которой стал генерал-лейтенант А. А. Власов, попавший в плен к немцам в июле 1942 г. после разгрома под Любанью 2-й ударной армии. Власов был одним из наиболее перспективных советских генералов. Вступив в РККА в 1920 г., он последовательно прошел все командирские должности, закончил курсы усовершенствования комсостава «Выстрел» и некоторое время преподавал тактику в Ленинградской военной школе. В октябре 1938 г. был командирован в Китай, где работал военным советником при оперативном управлении китайской армии возглавлял советскую военную миссию. Назначенный по возвращении командиров 99-й сд, он превратил ее в первоклассное боевое соединение, признанное по итогам летних военных учений 1940 года лучшим в РККА (12). С начала войны Власов занимал должность командира 4-го мехкорпуса и командующего 37-й армией, принимая активное участие в обороне Киева в июле-сентябре 1941 г. Во время контрнаступления под Москвой он командовал 20-й армией, действовавшей на Волоколамском направлении. Власова трижды принимал Сталин, а фотография командарма 13 декабря 1941 года была напечатана на первых полосах центральных газет. Последним назначениями Власова были пост заместителя командующего Волховским фронтом и должность вре-менно исполняющего обязанности командующего 2-й ударной армией. Однако к тому времени положение армии было практически безнадежным. Брошенная в наступление с целью деблокирования Ленинграда она попала в окружения и была разгромлена. Расследование причин этой катастрофы, проведенное по «горячим следам» органами госбезопасности в июле-августе 1942 г., не нашло в действиях Власова ничего предосудительного. Не исключено, что Власов мог оправдаться перед высшим руководством и, по крайней мере, с понижением в звании сражаться в рядах РККА. После 2,5 недельного скитания по лесам и болотам в надежде выйти к своим Власов и его повар М. воронова были задержаны в деревне Туховежи отрядом местной самообороны и выданы представителям германского командования.
14 июля пленного генерал-лейтенанта Власова доставили на автомашине на станцию Сиверская. Командующий армией генерал-полковник Линдеманн решил встретиться с теперь уже бывшим противником. Сначала Власова допрашивал неизвестный полковник немецкого генштаба. Его интересовал боевой состав Волховского фронта. После беседы с Линдеманном, оба генерала сфотографировались на память, а затем Власова отправили сначала в Летцен, а позже в Винницу, где находилась ставка Верховного главнокомандования Вермахта и лагерь для военнопленных, представляющий особый интерес для ОКХ (13).
Возможно, «решение Власова перейти на сторону немцев было вызвано страхом перед трагической для себя судьбой, которая... постигла командующего войсками Западного фронта генерала Д. Г. Павлова. Власов... не сомневался, что Сталин не простит ему в загубленную в Волховских болотах армию.... Оказавшись в плену, Власов решил разыграть антибольшевистскую и антисталинскую карту, с тем, чтобы привлечь на свою сторону тех советских солдат и офицеров, у которых имелись со сталинским режимом свои счеты, и тем обеспечить себе теплое место иерархии германского Вермахта» (14). Также, вероятно, что зная об отношении Сталина к своим военнопленным, а тем более к генералам, помня приказ № 270, Власов теперь уже не мог питать никаких иллюзий и надежд относительно своей дальнейшей карьеры в Красной Армии, и понимая, что обратного пути для него уже нет, согласился на предложение капитана службы пропаганды Вермахта В. К. Штрик-Штрикфельдта создать и возглавить армию для борьбы против сталинской диктатуры (15).
3 августа 1942 г. Власов вместе с бывшим командиром 41-й сд полковником В. И. Боярским подписал этот меморандум, адресованный германскому командованию, в котором предлагалось приступить к созданию из военнопленных, находящихся на территории Германии и оккупированных стран, Русскую Национальную Армию (16).
В записке советника министра иностранных дел Германии Хильгера о беседе с Власовым 7 августа 1942 г. говорится: «Для него, Власова, а также для большинства военнопленных советских офицеров победа Германии представляет предпосылку для дальнейшего существования, в то время как со стороны Советского правительства их ожидает только смерть. Они не мечтают ни о чем другом, кроме падения Советского правительства и победы германского оружия. С другой стороны, они не могут себе представить, чтобы эта победа могла быть достигнута посредством только немецких военных сил.... Чтобы добиться победы над Сталином, нужно, по мнению обоих офицеров (имеются в виду генерал Власов и полковник Боярский — Д.К.), ввести в бой против Красной Армии русских военнопленных. Ничего не подействует на красноармейцев более сильно, чем выступление русских соединений на стороне немецких войск. Для осуществления этого необходимо создание соответствующего русского центра, призванного для того, чтобы рассеять царящие в широких кругах и среди командования Красной Армии опасения относительно намеченных Германией целей войны, а также для того, чтобы убедить эти круги в бесцельности дальнейшего сопротивления и тем самым помешать Сталину продолжать войну. На обломках Советского союза возникнет новое государство, которое в тесном союзе с Германией и ее вождями будет работать над созданием нового порядка в Европе». Хильгер сообщил офицерам, что он не разделяет их убеждений и что Германия не заинтересована в сильной независимой России. Пленные советские офицеры высказали мнение, что «В настоящее время решающим является вопрос относительно того, возможно ли освободить русских от представления, будто Германия намерена превратить их страну в колонию, а их самих в рабов. Пока живы подобные опасения, сопротивление Красной Армии будет продолжаться, пока не будут исчерпаны имеющиеся в ее распоряжении средства.... Генерал Власов и полковник Боярский изложили вышеприведенные соображения в меморандуме, который был представлен в мое (Хильгера — Д. К.) распоряжение полковником генштаба фон Ронне» (17).
Соображения Хильгера и меморандум Власова и Боярского были переданы в высшие инстанции, но долгое время оставались без ответа. Тем не менее, маховик пропаганды набирал обороты. 10 сентября 1942 г. Власов подписал первую листовку, адресованную «товарищам командирам и советской интеллигенции», призывавшую к борьбе против сталинского режима. А уже 17 сентября 1942 г. Власов прибыл в Берлин на Виктория-Штрассе 10, где находился изолятор для особых противников сталинского режима из числа пленных и перебежчиков (18). Эти люди и стали основой для будущего «Русского центра» Власова.
Примечания:
1 Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма — М., 1973. Т.2. С.22.
2 Дашичев В. И. Указ. соч. С.36 — 38
3 Преступные цели — преступные средства. Документы об оккупационной политике фашисткой Германии на территории СССР (1941-1944 гг.). — М., 1963
4 Дашичев В. И. Указ. соч. С.194
5 Дробязко С. И. Под знаменами врага. — М. 2005. С.35
6 Преступные цели — преступные средства. — М., 1963.С. 49-50
7 Дробязко С. И. Указ. соч. С.37
8 Штрик-Штрикфельдт В. К. Против Сталина и Гитлера. — М., 1993. С.60.
9 Дробязко С. И. Указ. соч. С.39
10 Семиряга М. И. Тюремная империя нацизма и ее крах. — М., 1991. С.125.
11 Нюрнбергский процесс. — М., 1967. Т. 2. С.234
12 Военно-исторический журнал. 1993. № 3. С.5,10.
13 Смыслов О. С. Проклятые легионы. — М. 2006. С.123-126.
14 Семиряга М. И. Коллаборационизм. — М. 2000. С.475.
15 Штрик-Штрикфельдт В. К. Указ. соч. С.111-114
16 Дробязко С. И. Указ. соч. С.108-110
17 Смыслов О. С. Указ. соч. С.127-130
18 Штеенберг С. Генерал Власов, — М. 2005, С.58
