Власов в Китае
Исследователи «феномена Власова» почему-то упорно проходят мимо факта его пребывания перед войной в Китае советником при Чан Кайши. Советская историография упоминает об этом скороговоркой, напирая на «пьянство и моральное разложение» Власова, из-за которого он якобы и был отозван (хотя я лично сомневаюсь, что он чем-то так уж выделялся на общем фоне; по крайней мере не очень верю, что пребывавший там позже в том же качестве Чуйков вёл себя как пай-мальчик).
А этот факт несомненно весьма существенен, поскольку Андрею Андреевичу довелось повидать во время своей миссии немало.
Он видел отчаянное сопротивление китайцев, массовый героизм солдат — невиданный, наверное, до начала нашей Отечественной войны. Сопротивление отчаянное и... в общем-то бесполезное: слишком несравнимы были как вооружение, так и выученность воюющих армий. Вот какое свидетельство оставил очевидец японо-китайской войны Устрялов в 1932 году: «Громадное большинство солдат было охвачено заправской воинской отвагой, — такова сила ненависти к наследственному врагу. В боях многие китайские части держали себя отменно, — рассказывают, например, что они собственными телами преграждали дорогу танку, давившему их, как муравьев. Воля к борьбе среди китайцев была и есть, — но, разумеется, шансов военной победы нет ни в малейшей степени. Было смешно и жалко видеть эти первобытные серые толпы, выступающие против современной армии!» Ко времени Власова-советника ситуация радикально вряд ли изменилась. Плюс ещё засевшие где-то в горах коммунисты, тревожащие оккупантов лишь для вида и копящие силы для борьбы с китайскими патриотами ради своих идеологических химер вместо того, чтобы оставить разногласия и дать общий отпор врагу...
Нетрудно догадаться, какие ассоциации невольно возникали в голове Власова, когда он видел такие же отчаянные попытки красноармейцев как-то остановить немецкие колонны бесконечными и малоэффективными атаками или полукустарными бутылками с горючей смесью. Советские «китайцы» были так же достойны восхищения и... так же по большому счёту обречены, как и их дальневосточные собратья по несчастью. Впрочем, и курировавший Власова в плену Штрик-Штрикфельд свидетельствует, что незадачливый советский командарм в разговорах ссылался на китайский пример.
Ну хорошо, вероятно, думал Власов, Красная Армия смогла, используя фактор зимы, нанести вермахту поражение. Но фактор кончился, и началось опять избиение младенцев. Погибла в окружении 33-я армия Ефремова, разгромлена 2-я Ударная. И это ещё начало. Посмотрите реально на вещи, на тех, кто нам противостоит — очевидно, что за лето — осень вермахт осуществит ещё с добрый десяток таких разгромов. Хорошо, допустим, что зимой Красная Армия ещё раз сможет перейти в контрнаступление где-нибудь под Сталинградом. А дальше? Дальше — опять бесконечные неудачи 43-го. В результате после чудовищных потерь и лишений русская армия всё равно будет оттеснена за Волгу. Сопротивление и там будет продолжаться; скажем, Сталин переедет куда-нибудь на Урал, а отколовшиеся от него коммунистические ортодоксы, например, с Маленковым во главе оснуют ещё один центр сопротивления — допустим, на Алтае (как Мао Цзэдун в Янани). Ну и что? Дадут эти арьергардные бои России что-нибудь как государству и русским как нации? Взаимное истребление двух народов разве что послужит на руку кому-то третьему...
Нет, надо идти другим путём. Да, война проиграна, это надо признать. И теперь шансы остаться в сфере политики и воздействовать на судьбы народов имеют не те, кто, уйдя в тайгу будет фанатично отстреливаться, а тот, кто сможет заявить о себе там, где будет вершиться История, т.е. в Европейской России.
Вот потому надо начать собирать разрозненные контингенты русских пленных в единый кулак. После победы вермахту сразу будет не до разборок в России: надо будет готовиться к войне за Британию. Значит, Германии нужен надёжный тыл на Востоке. Вот мы его и обеспечим: лояльность в обмен на вассальную независимость. Говорят, у немцев разработан план «Ост»? Вот для того, чтобы он не реализовался, мы и будем работать.
В общем, как в известной комедии: «Они захотят получить свой груз, предложат мне выкуп, а я ещё поторгуюсь!» («Не думаю», — сказал на это не столь наивный милиционер.)
«Ну, а в личном и обывательском аспекте я сохраняю неповрежденными всегдашние свои японофильские симпатии: хороший народ!» — неожиданно закончил свою сочувственную прокитайскую тираду Устрялов. Мог ли так же думать Власов (по отношению к немцам, конечно)? Судя по его очень быстрому переходу на сторону противника, вполне. Да и внимательное, непредвзятое изучение противника с неизбежным признанием его великолепных боевых качеств, дисциплины, стойкости, уверенности в победе тоже могло «в личном и обывательском аспекте» закономерно привести к определённому выводу: всё-таки «хороший народ»!
